Хочу Лето. желательно, Джареда.
Автор: Питер Суини
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Филипп/Дмитрий и все-все-все.
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Драма, Фантастика, Детектив, Экшн (action), Психология, Философия, Повседневность, Даркфик, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними
Размер: планируется Макси, написано 7 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: в процессе написания
Описание: Ты любишь играть в карты? Я вижу, любишь. Так подойди же ко мне. Давай сыграем? Во что ты хочешь? Мы можем сыграть в покер, блэкджек или... У меня есть для тебя специальное предложение. Давай сыграем в карты людскими судьбами и посмотрим, что из этого выйдет?
Публикация на других ресурсах: Давайте с разрешения автора, окда?
Примечания автора: "Колода Карт" v 3.0
Деньги, карты и немного смерти. Часть 1.Деньги, карты и немного смерти. Часть 1.
Атмосфера торжественности и празднества разливалась повсюду, как красное вино в пузатом фужере. Веселье, радость и какие-то мимолетные увлечения правили в эту ночь в большом зале одного из домов культуры на центральной улице крупного города. Со всех сторон раздавался смех, повсюду сновали ухоженные, как на подбор, официанты в фиолетовых жилетах, сверкали позолоченные люстры, какая-то молоденькая девушка с голосом оперной певицы придавала этому вечеру особую пикантность, вытягивая своим голоском ноты под звуки оркестра.
Обычно подобные вечера проходили менее броско, но сегодняшнее событие стоило того. Еще бы, десятилетний юбилей одной из глобальнейших компаний города грешным делом было бы пропустить. Все предприниматели, директора, чиновники, адвокаты, их старшие дети и прочие важные личности сегодня собрались в этом здании, одетые в строгие вечерние костюмы, сшитые на заказ у самых модных кутюрье. Завтра это событие прогремит в наиболее распространенных газетах, о нем напишут в мировых журналах. Провал просто недопустим.
Молодые леди, девушки от шестнадцати до восемнадцати, компаниями собирались у круглых столиках с алыми шелковыми скатертями и о чем-то увлеченно болтали, изредка съедая маленькую ягодку винограда, совсем крохотный бутерброд с изысканной красной рыбой или чуть-чуть отпивая из изящного фужера на тонкой ножке: выпить больше двух за вечер считалось дурным тоном для столь юной особы. Они тихонько хихикали над чем-то и иногда перешептывались, округляя глаза и прикрывая ладонью рот от изумления. Леди постарше гордой походкой расхаживали по залу, время от времени поправляя спавший с плеч шарфик или приветствуя еще одну знакомую, столько же ухоженную красивую женщину. Они сдержанно обсуждали какую-то волнующую их тему, и иногда к ним присоединялся еще кто-то, но позже все вновь расходились по своим делам, ища, кого бы еще можно было бы поприветствовать в этот чудный вечер. Были тут и леди, которые откровенно флиртовали с молодыми, но уже очень состоятельными мужчинами, надеясь привлечь к себе больше внимания, закрутить роман и, в конце концов, выйти замуж, чтобы на следующей вечеринке появиться уже под ручку с молодым мужем. Вышеупомянутые молодые, но уже очень состоятельные мужчины в большинстве своем сидели в массивных замшевых креслах, расставленных по всему периметру зала, и за разговором о деловых проблемах, пили дорогой коньяк, ликер или виски. Некоторые сидели отдельно, обнимая за талию своих молоденьких любовниц, чем вызывали неодобрение у старшего поколения, некоторые бесцельно бродили по залу, любуясь всем этим шикарным великолепием чуть ли не царского бала. Старшие мужчины, у которых на головах уже давно появились седые пряди или проплешины, держали своих таких же старых (но от этого не менее прекрасных, изящных и манерных) жен под локоть и неспешно прогуливались, словно находились не на торжестве, а в каком-то чудесном райском парке, где повсюду цвели розы, а птицы насвистывали звонкие трели. Встречаясь с такими же парочками, они останавливались, вежливо здоровались: мужчины пожимали друг другу руки, а женщины лишь кивали с приветливой улыбкой, и начинали долгий разговор, словно встречали старых знакомых. Кто-то начинал хвалиться успехами их сыновей и дочерей, кто-то рассказывать о внезапной прибыли в компании, кто-то приглашал на свою новую выставку или показ мод на следующей неделе на другой стороне планеты.
Никто в это вечер не думал о чем-то глобальном. Защитники природы сдержанно здоровались с дамами в мехах, фотографы и модные писатели вежливо пожимали руки самым суровым критикам, бывалые бизнесмены поддерживали разговоры с совсем еще зелеными конкурентами, не преследуя цели разорить, уколоть или обидеть. После речи хозяина и виновника торжества (а по совместительству директора той самой фирмы, у которой и отмечался сегодняшний юбилей), а также трогательной речи его заместителя и благодарности его жены, все веселились, как могли в меру своих возможностей, желаний и воспитанности. Все было на высшем уровне. Все было по плану. Как казалось.
Молодая жена преуспевающего директора еще раз оглядела зал на предмет новых лиц или новоприбывших знакомых. И пусть это было дурным тоном – приходить позже торжественной речи – многие это правило игнорировали, считая себя выше всех людей и гордо задирая свой нос. К сожалению Ариадны, а именно так звали эту самую жену, новых знакомых не было, и она расстроенно вздохнула, но тут же забыла об этом. Её мысли скользили с одного на другое, перескакивая как лягушки с кувшинки на кувшинки. И вот уже её взгляд останавливается на группе девушек, тех самых, что так любят обсуждать симпатичных мальчиков, стоя у столиков, попивая легкое игристое шампанское и подмигивая ухоженным официантам. Три из четырех девушек завистливо прикрывали приоткрытые ротики ладошками в перчатках и стреляли взглядами на четвертую, которая с очень довольной и счастливой улыбкой кошки что-то рассказывала и то и дело поправляла выпадающую из-за уха и выбивающуюся из прически короткую черную прядь. Ариадна пригляделась внимательнее и не ошиблась. На пальце у юной леди сверкало красивейшее золотое кольцо с каким-то драгоценным камнем: явно подарок молодого человека и тихо позавидовала. У такой красавицы, как та девушка, должно быть, был и очень красивый парень, что осмелился на такой шаг. Сама Ариадна никогда не была красавицей, но и не сильно волновалась по этому поводу. Родители сами когда-то нашли ей того самого достойного мужа, недавно овдовевшего директора преуспевающей компании, и девушка, тогда еще очень молодая, не посмела перечить родительским указаниям. Впоследствии, она все же привыкла к своему мужу и полюбила его вовсе не за толстый кошелек, но какое-то неудовлетворение на дне сознания все же осталось, и иногда появлялись не совсем должные мысли об упущенной юности и конфетных молоденьких мальчиках.
Где-то в левой части зала послышался звон разбивающегося стекла: кто-то по неосторожности обронил свой бокал, но никто из присутствующих даже не обернулся. Не то чтобы все так наплевательски относились к другим, но это событие не входило в ряд тех, на которые стоило бы ярко реагировать, поэтому и Ариадна, заслышав звон, лишь уверенно прошагала в толпу в совершенно противоположной стороне, чтобы похвалить новое платье старой знакомой: такой фасон был в моде в этом сезоне. Юноша же, уронивший бокал, вздохнул, закатил глаза и щелчком пальцев подозвал к себе официанта. Тот, появившись мгновенно вместе с какой-то очаровательной молоденькой девушкой-горничной, быстро смёл осколки и вытер пол так, что никто бы и не подумал о том, что еще полминуты назад тут было пролито дорогое и очень трудно выводимое с одежды вино. Юноша вновь облегченно вздохнул, одернул свой зеленый костюм, пошитый ровно по фигуре у одного итальянского дизайнера и взял с мгновенно предложенного ему другим официантом подноса новый бокал. Вечер казался ему очень унылым, хотелось вставить в уши привычные наушники, включить плеер на полную, скинуть дорогие ботинки и, забравшись на какое-нибудь кресло с ногами, закурить. Причем последнего хотелось так, что почти невозможно было терпеть, но он сдерживался. Не хотелось позориться в столь солидном обществе, где все друг у друга на слуху, своими дешевыми сигаретками, которые он предпочитал дорогим и качественным сигарам. Наконец он выдохнул, пытаясь отогнать навязчивые мысли о курении, и покосился на ту же группу девушек, что еще две минуты назад разглядывала Ариадна. Все они, как и большинство молодых людей, учились вместе с ним в университете. Кто-то только поступил, кто-то уже заканчивал аспирантуру. Настоящее собрание богатых деток в самом престижном высшем учебном заведении, где на весь курс имеются лишь два-три бюджетных места и те обычно занимаются ботаниками, готовыми учиться без отдыха. Он хмыкнул, подумав, что бывает, наверное, и хуже, и вновь перевел взгляд на девушек. Не то чтобы они его интересовали, скорее Филиппу было попросту нечего делать. Та, что демонстративно поправляла волосы, училась на год младше Фила, на четвертом курсе на юридическом факультете. Её отец, крупный управляющий сети юридических агентств, стоял неподалеку и изредка поглядывал на дочь. Его явно беспокоила столь поспешная помолвка дочери, но он был искренне рад за неё, ведь, по его мнению, она нашла достойного юношу. Стоило вспомнить о нем, как к девушке мгновенно подошел и слишком по-собственнически обнял за талию симпатичный молодой человек – её однокурсник и сын преуспевающей женщины, управляющей самой успешной адвокатской конторой в городе. Его внешний вид – длинная светлая челка с синей прядью, короткие волосы на затылке, пирсинг в губе и торчащая из-под брюк шёлковая рубашка – выглядел совершенно неуместно на подобном мероприятии, но в то же время смотрелся этот бунтарь очень стильно и явно выделялся из толпы. Конечно, такой яркой девушке, как Евгения только такой и нужен. Она и сама была далеко не промах. Помниться, как-то на третьем курсе Филипп даже заглядывался на неё и интересовался, но после того, как узнал получше, отбросил все мысли о возможности отношений с ней. Женя была слишком огненной, обжигающей, но одновременно с этим недоступной, Филипп же был полной её противоположностью – лед в словах, спокойствие в действиях. Да и выглядела она, мягко говоря, не соответствующе все время деловому Филу, но это он понял не сразу. Даже сейчас на девушке было короткое черное платье, едва доходящее до колен, глубокий вырез и скромные черные туфли, но особой пикантности образу придавала маленькая шляпка на голове, неровно остриженные черные волосы и ярко-красная помада. Она очень жалела, что на праздник нельзя было заявиться в мини-юбке, лосинах, ботфортах, боевой раскраске на лице и кучей разнообразных фенек на худых запястьях, вместо тонких золотых браслетов. Да уж, эти двое явно друг друга стоили.
Филипп зевнул, отпил из бокала и лениво огляделся. Рядом с компанией стояли еще две девушки, ничем особо не выделяющиеся, вот только одна из них постоянно поглядывала за спину подруги на счастливую пару и презрительно фыркала. Фил хмыкнул, вдруг усмехнувшись. Не знающему человеку могло показаться, что девушка лишь завидует, просто перебарщивая с эмоциями и реагируя слишком ярко, но те, кто учились с ней, отлично понимали её. Еще бы, а кому будет приятно видеть свою бывшую настолько счастливой? Это всегда была одна из самых драматичных историй любви их университета, поэтому девушки очень любили её рассказывать подружкам, которые были не в курсе, но Филиппу всегда казалось, что из мухи раздувают слона. Ну и что особенного в том, что одна девушка вдруг бросает вторую после четырех лет отношений? Нет, ничего сверхъестественного Фил не видел и в том, что на эту пару когда-то чуть ли не молились все, считая её самой красивой и крепкой. Что ж, и самые крепкие порой не выдерживают.
Юноша еще раз бросил взгляд на злостно подглядывающую Виолетту и решил подумать о чем-то другом. Все эти истории любви ему слегка надоели, потому что его собственный молодой человек опаздывал, как бы это ни было грубо. Впрочем, это было в его духе, так что Фил почти привык, пусть и был сейчас немного взволнован.
С Дмитрием они познакомились только на втором курсе учебы в университете, не смотря на то, что учились вместе с самого начала – Филипп просто не привык обращать внимания на кого бы то ни было, если он его не цеплял, а Дмитрий (или же просто Дима) был, наверное, одной из серых мышей на курсе. Вечное показное спокойствие, дружелюбие, улыбка на губах. Казалось, ему всегда все было просто, всегда все было хорошо, всегда все давалось легко. На самом же деле, он просто защищался от всех этой улыбкой – как защищался сам Филипп вечным недовольством и насмешкой. И именно эта улыбка в свое время взбесила его до такой степени, что он просто дал Диме пощёчину, но это была слишком неприятная история, поэтому Фил решил вспомнить её как-нибудь в другой раз или забыть вовсе. Сейчас в их отношениях была относительно спокойная идиллия, словно бушующее после шторма море вдруг стало тихим, а на небе засветило солнышко и даже легкий ветерок не смел мешать подобному счастью, вот только и Филипп и Дима знали, что предвещает такая расслабленность, как и знали то, что после духоты всегда начинается сильнейший ливень, а после затишья буря. Филипп вновь отпил из своего бокала, окинул взглядом толпу и, наплевав на хорошие и плохие манеры, опрокинул в горло весь бокал. Приятно загорчило и в глазах на пару секунду помутнело от приторно-сладкого виноградного привкуса. Фил поставил пустой бокал на вежливо подставленный поднос официанта и расслабленно направился к одному из накрытых столов. Фуршет до сих пор казался ему унылым.
Рядом со столиком, на котором стоял шоколадный фонтанчик и лежали фрукты, фигурно порезанные на дольки, стояло несколько мужчин. Филипп сначала неуверенно шагнул к ним, но, решив не мешать деловому разговору, подошел к соседнему столику и сделал вид, что собирается полакомиться салатом из каких-то экзотических овощей и специй, прислушался к разговору. Нет, он вовсе не любил подслушивать и не славился сплетником, как тот же Сашка, знающий все и обо всех и напоминающий ему самому девчонку-болтушку. Впрочем, он даже внешне был похож на девушку, но сейчас мысли Фила на нем не остановились, вытесненные интересом от разговоров его отца. Статный, широкоплечий и выглядящий довольно молодым, Бергер-старший о чем-то напряженно переговаривался с другими двумя мужчинами. Очередная сделка или просто спор? Фил положил к себе на тарелку салата и подошел еще чуть ближе, зачарованно разглядывая весящую неподалеку картину какого-то известного художника.
¬¬– Не может быть, – спокойно отрицал отец Филиппа, Стефан Бергер, рожденный в Германии, но выросший в суровых условиях жестокой России, поэтому его имя на фоне других имен обычно выглядело слегка дико. Обычно, но только не здесь. В этом обществе немецкое происхождение и мягкие черты лица, присущие немцам, были в почете.
– Я вас уверяю, – рассмеялся мужчина, стоявший по правую руку от Стефана. Его Филипп знал с самого детства – это был один из хороших друзей его отца, управляющий компанией с говорящим названием «Зуб за зуб» и выпускающей все, что было связано с зубами: начиная от зубных паст и щеток и заканчивая креслами, что можно найти в любом кабинете у зубного врача. Его звали, кажется, Павлом, насколько помнил сам Филипп.
– Точно-точно, подтверждаю! – запинаясь, произнес второй мужчина, стоящий по левую руку от Бергера-старшего. Он Филу был не знаком, но так напоминал своим прилизанным видом и серым костюмом обычную мышь, что мысленно Филипп его так и обозвал.
– С чего вы взяли? Компания процветает, директор радуется, его жена и в ус не дует, только бегает с подружками по магазинам. – после этой фразы Стефан презрительно фыркнул, но продолжил вновь, – Это преуспевающая корпорация, имеющая филиалы во многих странах, не говоря уже о других городах России.
«Мышь» подленько рассмеялся в кулачок, и Филу стало мерзко. Нет, все-таки не крутиться ему в этом мире крупных денег, слишком уж много неприятных личностей, которым так и хочется заехать по роже от одного лишь вида. Несмотря на мысли в голове сына, Стефан даже не поморщился, переводя взгляд на второго собеседника и ожидая толковых объяснений уже от него.
– Дело в том, что бизнес этой, как ты выразился, процветающей компании очень неприятен другим преуспевающим компаниям, ты же знаешь об этом, да? – Павел бросил резкий и хитрый взгляд на Стефана и вновь посмотрел куда-то в сторону. Теперь Филиппу захотелось ударить уже двоих. И как только отец сдерживался, находясь в обществе этих лживых пираний?
– Знаю. – кротко кивнул светловолосый Бергер-старший и нахмурился. Филипп увидел, как напряглись все его лицевые мышцы, покраснели щеки, и появилась маленькая складочка на лбу, и хмыкнул. Значит, не такой уж отец и стойкий и ему тоже приходится вечно терпеть это.
– Так вот компания нескольких крупных владельцев предприятий, я не буду называть по именам, это не слишком вежливо, а тем более в таком месте… – Павел усмехнулся, как усмехается акула, увидев около своего носа свежую добычу, и продолжил. – Так вот эти несколько наиприятнейших людей пойдут на любые меры, чтобы разорить компанию. Слишком серьезную конкуренцию она составляет. И ладно бы только в одной области, но ведь везде свой нос просунет!
Павел даже с восхищением дернул плечом и рассмеялся. Кажется, подобные разговоры его только забавляли, не более.
– Хм… – Стефан прикрыл глаза, помассировав брови и лоб, чтобы расслабиться. – Неплохое решение, но все равно это слишком сомнительно. Компания уже десять лет находится на вершинах продаж. Не слишком ли много эти наиприятнейшие люди берут на себя?
Теперь пришло время усмехаться Стефану. Он до сих пор не верил в то, что говорили эти двое.
– Говорят, что несколько предприятий в Америке, Индии и Австралии потерпели крах, – «мышь» вскинул брови и пьяным мутным взглядом посмотрел на Бергера-старшего. Он был уже далеко не трезв и, казалось, держался на ногах лишь чудом. Наверное, это был директор какого-нибудь непопулярного журнальчика или желтой газетенки – Филиппу они всегда представлялись так.
– Хм… И все же, я считаю, что это не доказательство. Давайте сначала подождем, а там уже и посмотрим. – Стефан с таким же спокойным видом пожал плечами, его собеседник уже открыл рот, чтобы что-то произнести в ответ, но тут на плечо Филиппа легла чья-то рука.
Юноша медленно повернулся, смутно надеясь, что это, наконец, пришел Дима, но где-то в глубине сознания понимая, что Дмитрий скорее поцеловал бы его в щеку или осторожно коснулся руки. Его наблюдения не подвели – за его спиной действительно стоял всего лишь Ник с компанией в виде Дениса и Кирилла. Эти трое всегда были вместе и вечно строили кому-нибудь приколы, так что при них всегда стоило быть настороже. Правда, насколько Филипп понимал, друзьями они не были. Всего лишь товарищи, как говориться, по стебу.
– Чего такие красивые и одни стоим? – гоготнул Ник, убедившись, что его заметили, и убрав руку с плеча Филиппа. Денис лишь хихикнул, а Кирилл с улыбкой покачал головой.
– А вы, как я посмотрю, не скучаете? Девушек подцепить не можете, так почему бы вам друг с другом встречаться не начать? Из вас получилось бы отличное… Трио. – Филипп хмыкнул, оставшись недовольным своей шуткой – когда он волновался, шутить казалось невозможным. – А почему бы и нет? Авось и успокоились бы с этими вашими тупыми приколами.
– Ты нас по себе-то не ровняй, – наклонил голову уже Денис, с вызовом глядя на Фила. – То, что ты голубой еще не делает нас подобными тебе. Чтобы хотеть парня, это ж каким извращенцем надо быть? – парень поморщился и высунул язык с омерзением делая вид, что блюет. Ник, довольный своим товарищем, гордо поднял голову.
– Я не голубой. – спокойно ответил ему Филипп и понял, что это было самое глупое, что вообще можно бы было сказать в подобной ситуации. Ой, сейчас начнется…
Гомосексуальные отношения давно уже вошли в жизнь современного общества, лишь в некоторых случаях вызывая неодобрение. Это как в середине двадцатого века рок-н-ролл вызывал неодобрение, но потом все всё же привыкли.
– А какой? Темно-синий? – вновь возник Ник, но на Фила это не произвело никакой реакции. Он только буркнул что-то вроде «Да хоть серо-буро-малиновый в крапинку» и грубо отодвинул однокурсника в сторону, заметив вдалеке знакомую и родную фигурку Дмитрия.
Он стоял около входа в красивом черном костюме и под руку держал Джулию в роскошном пурпурном платье, которое очень хорошо подчеркивало её в меру худенькую фигурку. Вообще-то в действительность Джулию звали по-простому – Юля, но английский манер всегда так нравился девушке, что она даже постоянно хотела сходить в паспортный стол, чтобы окончательно поменять имя на полюбившееся ей. Заметив идущего к ней Филиппа, Джу приветливо помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй, а после сама поспешила к нему навстречу, цокая каблуками по полу и таща за собой вялого Дмитрия. Тот не сразу заметил Фила.
– Приве-е-ет! – радостно протянула девушка, наконец-то оказавшись рядом с Филиппом и по-дружески чмокнув его в щеку. Тот лишь едва заметно улыбнулся Дмитрию и поморщился от поцелуя. Его всегда раздражали подобные женские штучки, когда после этого на щеке еще и оставался след от какого-нибудь блеска или помады, которую можно было стереть только, видимо, содрав вместе с кожей.
– Ага, здравствуй. – уныло отозвался Филипп и скромно взял Дмитрия за руку, мгновенно сплетая пальцы в плотный замочек. Джу вскинула бровь, посмотрев на все это, и, отцепившись от Димы, шагнула назад, любуясь на эту парочку. Ей всегда доставляло удовольствие видеть их вдвоем – такого властного и уверенного в себе Филиппа и такого зажатого, скромного, улыбающегося и похожего на растрепанного воробья Диму. Но она отлично понимала, кто в этих отношениях является «девушкой» и ей всегда казалось это странным. Неужто ледяной красавец и правда такой гибкий и мягкий? Или это он так только со своим «мальчиком»..?
Вообще-то Джу вообще была очень необычной девушкой. Можно даже сказать, крайне необычной. Что-то в ней было такое, что цепляло людей, притягивало к себе и в то же время отталкивало, как и холодность Филиппа. Казалось, что даже если девушка бы оказалось по шею в грязи, то все равно выглядела бы легко и неотразимо, гордо задирая голову вверх. Но вместе со всей своей внешней хрупкостью, Джу запросто могла врезать какому-нибудь сильному верзиле в глаз, и ни один нерв на её лице не дернулся бы. Абсолютно дикое сочетание, но такое дешевое, как казалось Дмитрию. У него всегда было обыкновение сравнивать людей с вещами, так и в этот раз. Филиппа он всегда сравнивал с энциклопедическим словарем – в нем было много всего, в том числе и очень непонятного, какие-то истории, которые можно было с удовольствием почитать, рассказы, знания, вот только на самом словаре висел замок, Дмитрий же постоянно бился, подбирая к нему ключи; а Джулия в представлении Димы имела форму карманной книжечки с какими-нибудь анекдотами и пошленькими картинками внутри. Вроде бы и выкинуть можно, но что-то в ней было такое… Привлекательное. А, может, просто те самые картиночки сошли бы за шедевры мирового уровня?
Джу продолжала что-то болтать, рассказывая о том, как они с Дмитрием добирались, как ждали такси, как она, кажется, поколотила таксиста туфлей за то, что тот не туда свернул… А Филипп с улыбкой смотрел на Дмитрия. Наверное, он все-таки соскучился по нему и сейчас ощущал себя счастливым, держа того за руку.
– Извини, что так долго. – виновато и тихо произнес Дмитрий, не желая прерывать эмоциональный рассказ девушки и зная, что это будет себе дороже.
– Ничего страшного. – пожал плечами Филипп, стараясь изобразить на лице безмятежность, но по расползающейся улыбке на лице Дмитрия понимая, что получается не очень.
– Еще скажи, что не успел соскучиться. – тихо рассмеялся Дима, до боли вдруг сжимая руку Филиппа, но тут же переставая давить. Это была обычная игра.
– Не успел, - покачал головой Фил. – And all I loved, I loved alone.*
– Ну и чего вы встали, как истуканы?! – громко и возмущенно произнесла Джу, видимо, заметившая, что её совершенно не слушают. – У нас целая ночь веселья, так чего мы стоим?! Ну же-е, ну же-е, идем!
И не дожидаясь согласия парней, уверенно пошла в самую толпу, по пути здороваясь с какими-то знакомыми девушками и юношами. Филипп и Дмитрий одновременно взглянули друг на друга и, поняв, что ночка предстоит действительно веселая, уверенно шагнули в это светское веселье, держась за руки и празднуя свою последнюю ночь…
***
Утром следующего дня Ариадна проснулась от дикой головной боли и удара по столу. В соседнем кабинете послышался какой-то шум, еще три удара чего-то тяжелого об пол, шелест бумаг и тихое завывание мужа. Она встала, свесив ноги с кровати и запихнув их в мохнатые теплые тапочки, запахнулась в халат и осторожно заглянула в щель между дверью и стенкой.
Её муж, состоятельный мужчина, не сильно отличающийся красотой, сидел на своем кресле и беззвучно рыдал. Его лицо выглядело красным, как помидор, повсюду были разбросаны какие-то документы, ковер испачкан разлитыми чернилами, а сама чернильница разбита вдребезги. Ариадна устало вздохнула. В последнее время её мужа начали преследовать ужасные неудачи. Она легко толкнула дверь ногой, и та податливо открылась, пропуская женщину в кабинет.
– Ариадна, мы разорены! – увидев её, тут же воскликнул муж. Та лишь подошла ближе и обняла его, прижимая голову к своей груди. Еще только вчера, казалось, нет никого счастливее её мужа и вот, он уже сидит на кресле и, опустив голову, воет, что компания разорилась.
– Не может быть. – она заботливо поцеловала его в макушку и мягко погладила по волосам.
– Но это правда! – вновь воскликнул он, начиная успокаиваться. – Сегодня пришли отчеты. Наши доходы сократились на восемьдесят процентов! Ты понимаешь, что это значит?! С нами только за утро отказались работать больше половины поставщиков, наши рабочие один за другим подают заявления на увольнения, требуя им выдать зарплату перед этим!
Он вновь тихо разрыдался, спрятав свое лицо в женский халат. Ему сейчас было все равно, что могла подумать о нем Ариадна. Единственное, что у него было, то, чем так дорожил покойный отец – его компания, разорена, уничтожена, сожрана!
– Это все конкуренты! Я знал, что рано или поздно они покусятся на мой лакомый кусочек! Но почему именно сейчас?! В тот момент, когда я наконец почувствовал, что могу стоять на вершине, меня свергают, меня топчут ногами, втаптывая в грязь, меня ненавидят!..
Ариадна покачала головой. Она была женщиной умной, поэтому предпочла промолчать. Когда человеку плохо, ему надо сначала дать выговориться и тогда уже лезть с утешениями.
– Да я их..! Я..! – гневно захлебывался в собственных слезах бывший директор, но вдруг остановился, прекратив все свои рыдания и на секунду замерев. Ариадна, даже испугавшись, глянула на него. На лице её мужа медленно расползалась улыбка. В голове женщины на мгновение появилась мысль о том, что она даже не знает телефона психиатрической лечебницы, но Ариадна мгновенно её отогнала. Нет, её муж вовсе не сумасшедший.
– Я же их растопчу. – вдруг спокойно произнес он. В его глазах появился совершенно безумный блеск, с каким обычный человек, захлебываясь в слюнях, утверждает, что он – Наполеон.
– И каким же образом? – спросила изумленная Ариадна.
– Пусть это останется моей тайной, – он улыбался как сытый кот, только что поймавший и съевший большую, толстую мышь. – Сейчас же скажи этому дворецкому Михаилу, чтобы подал машину! А за время нашего отсутствия собрал адреса и телефоны всех тех, кого я ему назову! Собирайся, мы едем в больницу…!
*цитата Аллана Эдгара По. "И все, что я любил, я любил в одиночестве".
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Филипп/Дмитрий и все-все-все.
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Драма, Фантастика, Детектив, Экшн (action), Психология, Философия, Повседневность, Даркфик, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними
Размер: планируется Макси, написано 7 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: в процессе написания
Описание: Ты любишь играть в карты? Я вижу, любишь. Так подойди же ко мне. Давай сыграем? Во что ты хочешь? Мы можем сыграть в покер, блэкджек или... У меня есть для тебя специальное предложение. Давай сыграем в карты людскими судьбами и посмотрим, что из этого выйдет?
Публикация на других ресурсах: Давайте с разрешения автора, окда?
Примечания автора: "Колода Карт" v 3.0
Деньги, карты и немного смерти. Часть 1.Деньги, карты и немного смерти. Часть 1.
Атмосфера торжественности и празднества разливалась повсюду, как красное вино в пузатом фужере. Веселье, радость и какие-то мимолетные увлечения правили в эту ночь в большом зале одного из домов культуры на центральной улице крупного города. Со всех сторон раздавался смех, повсюду сновали ухоженные, как на подбор, официанты в фиолетовых жилетах, сверкали позолоченные люстры, какая-то молоденькая девушка с голосом оперной певицы придавала этому вечеру особую пикантность, вытягивая своим голоском ноты под звуки оркестра.
Обычно подобные вечера проходили менее броско, но сегодняшнее событие стоило того. Еще бы, десятилетний юбилей одной из глобальнейших компаний города грешным делом было бы пропустить. Все предприниматели, директора, чиновники, адвокаты, их старшие дети и прочие важные личности сегодня собрались в этом здании, одетые в строгие вечерние костюмы, сшитые на заказ у самых модных кутюрье. Завтра это событие прогремит в наиболее распространенных газетах, о нем напишут в мировых журналах. Провал просто недопустим.
Молодые леди, девушки от шестнадцати до восемнадцати, компаниями собирались у круглых столиках с алыми шелковыми скатертями и о чем-то увлеченно болтали, изредка съедая маленькую ягодку винограда, совсем крохотный бутерброд с изысканной красной рыбой или чуть-чуть отпивая из изящного фужера на тонкой ножке: выпить больше двух за вечер считалось дурным тоном для столь юной особы. Они тихонько хихикали над чем-то и иногда перешептывались, округляя глаза и прикрывая ладонью рот от изумления. Леди постарше гордой походкой расхаживали по залу, время от времени поправляя спавший с плеч шарфик или приветствуя еще одну знакомую, столько же ухоженную красивую женщину. Они сдержанно обсуждали какую-то волнующую их тему, и иногда к ним присоединялся еще кто-то, но позже все вновь расходились по своим делам, ища, кого бы еще можно было бы поприветствовать в этот чудный вечер. Были тут и леди, которые откровенно флиртовали с молодыми, но уже очень состоятельными мужчинами, надеясь привлечь к себе больше внимания, закрутить роман и, в конце концов, выйти замуж, чтобы на следующей вечеринке появиться уже под ручку с молодым мужем. Вышеупомянутые молодые, но уже очень состоятельные мужчины в большинстве своем сидели в массивных замшевых креслах, расставленных по всему периметру зала, и за разговором о деловых проблемах, пили дорогой коньяк, ликер или виски. Некоторые сидели отдельно, обнимая за талию своих молоденьких любовниц, чем вызывали неодобрение у старшего поколения, некоторые бесцельно бродили по залу, любуясь всем этим шикарным великолепием чуть ли не царского бала. Старшие мужчины, у которых на головах уже давно появились седые пряди или проплешины, держали своих таких же старых (но от этого не менее прекрасных, изящных и манерных) жен под локоть и неспешно прогуливались, словно находились не на торжестве, а в каком-то чудесном райском парке, где повсюду цвели розы, а птицы насвистывали звонкие трели. Встречаясь с такими же парочками, они останавливались, вежливо здоровались: мужчины пожимали друг другу руки, а женщины лишь кивали с приветливой улыбкой, и начинали долгий разговор, словно встречали старых знакомых. Кто-то начинал хвалиться успехами их сыновей и дочерей, кто-то рассказывать о внезапной прибыли в компании, кто-то приглашал на свою новую выставку или показ мод на следующей неделе на другой стороне планеты.
Никто в это вечер не думал о чем-то глобальном. Защитники природы сдержанно здоровались с дамами в мехах, фотографы и модные писатели вежливо пожимали руки самым суровым критикам, бывалые бизнесмены поддерживали разговоры с совсем еще зелеными конкурентами, не преследуя цели разорить, уколоть или обидеть. После речи хозяина и виновника торжества (а по совместительству директора той самой фирмы, у которой и отмечался сегодняшний юбилей), а также трогательной речи его заместителя и благодарности его жены, все веселились, как могли в меру своих возможностей, желаний и воспитанности. Все было на высшем уровне. Все было по плану. Как казалось.
Молодая жена преуспевающего директора еще раз оглядела зал на предмет новых лиц или новоприбывших знакомых. И пусть это было дурным тоном – приходить позже торжественной речи – многие это правило игнорировали, считая себя выше всех людей и гордо задирая свой нос. К сожалению Ариадны, а именно так звали эту самую жену, новых знакомых не было, и она расстроенно вздохнула, но тут же забыла об этом. Её мысли скользили с одного на другое, перескакивая как лягушки с кувшинки на кувшинки. И вот уже её взгляд останавливается на группе девушек, тех самых, что так любят обсуждать симпатичных мальчиков, стоя у столиков, попивая легкое игристое шампанское и подмигивая ухоженным официантам. Три из четырех девушек завистливо прикрывали приоткрытые ротики ладошками в перчатках и стреляли взглядами на четвертую, которая с очень довольной и счастливой улыбкой кошки что-то рассказывала и то и дело поправляла выпадающую из-за уха и выбивающуюся из прически короткую черную прядь. Ариадна пригляделась внимательнее и не ошиблась. На пальце у юной леди сверкало красивейшее золотое кольцо с каким-то драгоценным камнем: явно подарок молодого человека и тихо позавидовала. У такой красавицы, как та девушка, должно быть, был и очень красивый парень, что осмелился на такой шаг. Сама Ариадна никогда не была красавицей, но и не сильно волновалась по этому поводу. Родители сами когда-то нашли ей того самого достойного мужа, недавно овдовевшего директора преуспевающей компании, и девушка, тогда еще очень молодая, не посмела перечить родительским указаниям. Впоследствии, она все же привыкла к своему мужу и полюбила его вовсе не за толстый кошелек, но какое-то неудовлетворение на дне сознания все же осталось, и иногда появлялись не совсем должные мысли об упущенной юности и конфетных молоденьких мальчиках.
Где-то в левой части зала послышался звон разбивающегося стекла: кто-то по неосторожности обронил свой бокал, но никто из присутствующих даже не обернулся. Не то чтобы все так наплевательски относились к другим, но это событие не входило в ряд тех, на которые стоило бы ярко реагировать, поэтому и Ариадна, заслышав звон, лишь уверенно прошагала в толпу в совершенно противоположной стороне, чтобы похвалить новое платье старой знакомой: такой фасон был в моде в этом сезоне. Юноша же, уронивший бокал, вздохнул, закатил глаза и щелчком пальцев подозвал к себе официанта. Тот, появившись мгновенно вместе с какой-то очаровательной молоденькой девушкой-горничной, быстро смёл осколки и вытер пол так, что никто бы и не подумал о том, что еще полминуты назад тут было пролито дорогое и очень трудно выводимое с одежды вино. Юноша вновь облегченно вздохнул, одернул свой зеленый костюм, пошитый ровно по фигуре у одного итальянского дизайнера и взял с мгновенно предложенного ему другим официантом подноса новый бокал. Вечер казался ему очень унылым, хотелось вставить в уши привычные наушники, включить плеер на полную, скинуть дорогие ботинки и, забравшись на какое-нибудь кресло с ногами, закурить. Причем последнего хотелось так, что почти невозможно было терпеть, но он сдерживался. Не хотелось позориться в столь солидном обществе, где все друг у друга на слуху, своими дешевыми сигаретками, которые он предпочитал дорогим и качественным сигарам. Наконец он выдохнул, пытаясь отогнать навязчивые мысли о курении, и покосился на ту же группу девушек, что еще две минуты назад разглядывала Ариадна. Все они, как и большинство молодых людей, учились вместе с ним в университете. Кто-то только поступил, кто-то уже заканчивал аспирантуру. Настоящее собрание богатых деток в самом престижном высшем учебном заведении, где на весь курс имеются лишь два-три бюджетных места и те обычно занимаются ботаниками, готовыми учиться без отдыха. Он хмыкнул, подумав, что бывает, наверное, и хуже, и вновь перевел взгляд на девушек. Не то чтобы они его интересовали, скорее Филиппу было попросту нечего делать. Та, что демонстративно поправляла волосы, училась на год младше Фила, на четвертом курсе на юридическом факультете. Её отец, крупный управляющий сети юридических агентств, стоял неподалеку и изредка поглядывал на дочь. Его явно беспокоила столь поспешная помолвка дочери, но он был искренне рад за неё, ведь, по его мнению, она нашла достойного юношу. Стоило вспомнить о нем, как к девушке мгновенно подошел и слишком по-собственнически обнял за талию симпатичный молодой человек – её однокурсник и сын преуспевающей женщины, управляющей самой успешной адвокатской конторой в городе. Его внешний вид – длинная светлая челка с синей прядью, короткие волосы на затылке, пирсинг в губе и торчащая из-под брюк шёлковая рубашка – выглядел совершенно неуместно на подобном мероприятии, но в то же время смотрелся этот бунтарь очень стильно и явно выделялся из толпы. Конечно, такой яркой девушке, как Евгения только такой и нужен. Она и сама была далеко не промах. Помниться, как-то на третьем курсе Филипп даже заглядывался на неё и интересовался, но после того, как узнал получше, отбросил все мысли о возможности отношений с ней. Женя была слишком огненной, обжигающей, но одновременно с этим недоступной, Филипп же был полной её противоположностью – лед в словах, спокойствие в действиях. Да и выглядела она, мягко говоря, не соответствующе все время деловому Филу, но это он понял не сразу. Даже сейчас на девушке было короткое черное платье, едва доходящее до колен, глубокий вырез и скромные черные туфли, но особой пикантности образу придавала маленькая шляпка на голове, неровно остриженные черные волосы и ярко-красная помада. Она очень жалела, что на праздник нельзя было заявиться в мини-юбке, лосинах, ботфортах, боевой раскраске на лице и кучей разнообразных фенек на худых запястьях, вместо тонких золотых браслетов. Да уж, эти двое явно друг друга стоили.
Филипп зевнул, отпил из бокала и лениво огляделся. Рядом с компанией стояли еще две девушки, ничем особо не выделяющиеся, вот только одна из них постоянно поглядывала за спину подруги на счастливую пару и презрительно фыркала. Фил хмыкнул, вдруг усмехнувшись. Не знающему человеку могло показаться, что девушка лишь завидует, просто перебарщивая с эмоциями и реагируя слишком ярко, но те, кто учились с ней, отлично понимали её. Еще бы, а кому будет приятно видеть свою бывшую настолько счастливой? Это всегда была одна из самых драматичных историй любви их университета, поэтому девушки очень любили её рассказывать подружкам, которые были не в курсе, но Филиппу всегда казалось, что из мухи раздувают слона. Ну и что особенного в том, что одна девушка вдруг бросает вторую после четырех лет отношений? Нет, ничего сверхъестественного Фил не видел и в том, что на эту пару когда-то чуть ли не молились все, считая её самой красивой и крепкой. Что ж, и самые крепкие порой не выдерживают.
Юноша еще раз бросил взгляд на злостно подглядывающую Виолетту и решил подумать о чем-то другом. Все эти истории любви ему слегка надоели, потому что его собственный молодой человек опаздывал, как бы это ни было грубо. Впрочем, это было в его духе, так что Фил почти привык, пусть и был сейчас немного взволнован.
С Дмитрием они познакомились только на втором курсе учебы в университете, не смотря на то, что учились вместе с самого начала – Филипп просто не привык обращать внимания на кого бы то ни было, если он его не цеплял, а Дмитрий (или же просто Дима) был, наверное, одной из серых мышей на курсе. Вечное показное спокойствие, дружелюбие, улыбка на губах. Казалось, ему всегда все было просто, всегда все было хорошо, всегда все давалось легко. На самом же деле, он просто защищался от всех этой улыбкой – как защищался сам Филипп вечным недовольством и насмешкой. И именно эта улыбка в свое время взбесила его до такой степени, что он просто дал Диме пощёчину, но это была слишком неприятная история, поэтому Фил решил вспомнить её как-нибудь в другой раз или забыть вовсе. Сейчас в их отношениях была относительно спокойная идиллия, словно бушующее после шторма море вдруг стало тихим, а на небе засветило солнышко и даже легкий ветерок не смел мешать подобному счастью, вот только и Филипп и Дима знали, что предвещает такая расслабленность, как и знали то, что после духоты всегда начинается сильнейший ливень, а после затишья буря. Филипп вновь отпил из своего бокала, окинул взглядом толпу и, наплевав на хорошие и плохие манеры, опрокинул в горло весь бокал. Приятно загорчило и в глазах на пару секунду помутнело от приторно-сладкого виноградного привкуса. Фил поставил пустой бокал на вежливо подставленный поднос официанта и расслабленно направился к одному из накрытых столов. Фуршет до сих пор казался ему унылым.
Рядом со столиком, на котором стоял шоколадный фонтанчик и лежали фрукты, фигурно порезанные на дольки, стояло несколько мужчин. Филипп сначала неуверенно шагнул к ним, но, решив не мешать деловому разговору, подошел к соседнему столику и сделал вид, что собирается полакомиться салатом из каких-то экзотических овощей и специй, прислушался к разговору. Нет, он вовсе не любил подслушивать и не славился сплетником, как тот же Сашка, знающий все и обо всех и напоминающий ему самому девчонку-болтушку. Впрочем, он даже внешне был похож на девушку, но сейчас мысли Фила на нем не остановились, вытесненные интересом от разговоров его отца. Статный, широкоплечий и выглядящий довольно молодым, Бергер-старший о чем-то напряженно переговаривался с другими двумя мужчинами. Очередная сделка или просто спор? Фил положил к себе на тарелку салата и подошел еще чуть ближе, зачарованно разглядывая весящую неподалеку картину какого-то известного художника.
¬¬– Не может быть, – спокойно отрицал отец Филиппа, Стефан Бергер, рожденный в Германии, но выросший в суровых условиях жестокой России, поэтому его имя на фоне других имен обычно выглядело слегка дико. Обычно, но только не здесь. В этом обществе немецкое происхождение и мягкие черты лица, присущие немцам, были в почете.
– Я вас уверяю, – рассмеялся мужчина, стоявший по правую руку от Стефана. Его Филипп знал с самого детства – это был один из хороших друзей его отца, управляющий компанией с говорящим названием «Зуб за зуб» и выпускающей все, что было связано с зубами: начиная от зубных паст и щеток и заканчивая креслами, что можно найти в любом кабинете у зубного врача. Его звали, кажется, Павлом, насколько помнил сам Филипп.
– Точно-точно, подтверждаю! – запинаясь, произнес второй мужчина, стоящий по левую руку от Бергера-старшего. Он Филу был не знаком, но так напоминал своим прилизанным видом и серым костюмом обычную мышь, что мысленно Филипп его так и обозвал.
– С чего вы взяли? Компания процветает, директор радуется, его жена и в ус не дует, только бегает с подружками по магазинам. – после этой фразы Стефан презрительно фыркнул, но продолжил вновь, – Это преуспевающая корпорация, имеющая филиалы во многих странах, не говоря уже о других городах России.
«Мышь» подленько рассмеялся в кулачок, и Филу стало мерзко. Нет, все-таки не крутиться ему в этом мире крупных денег, слишком уж много неприятных личностей, которым так и хочется заехать по роже от одного лишь вида. Несмотря на мысли в голове сына, Стефан даже не поморщился, переводя взгляд на второго собеседника и ожидая толковых объяснений уже от него.
– Дело в том, что бизнес этой, как ты выразился, процветающей компании очень неприятен другим преуспевающим компаниям, ты же знаешь об этом, да? – Павел бросил резкий и хитрый взгляд на Стефана и вновь посмотрел куда-то в сторону. Теперь Филиппу захотелось ударить уже двоих. И как только отец сдерживался, находясь в обществе этих лживых пираний?
– Знаю. – кротко кивнул светловолосый Бергер-старший и нахмурился. Филипп увидел, как напряглись все его лицевые мышцы, покраснели щеки, и появилась маленькая складочка на лбу, и хмыкнул. Значит, не такой уж отец и стойкий и ему тоже приходится вечно терпеть это.
– Так вот компания нескольких крупных владельцев предприятий, я не буду называть по именам, это не слишком вежливо, а тем более в таком месте… – Павел усмехнулся, как усмехается акула, увидев около своего носа свежую добычу, и продолжил. – Так вот эти несколько наиприятнейших людей пойдут на любые меры, чтобы разорить компанию. Слишком серьезную конкуренцию она составляет. И ладно бы только в одной области, но ведь везде свой нос просунет!
Павел даже с восхищением дернул плечом и рассмеялся. Кажется, подобные разговоры его только забавляли, не более.
– Хм… – Стефан прикрыл глаза, помассировав брови и лоб, чтобы расслабиться. – Неплохое решение, но все равно это слишком сомнительно. Компания уже десять лет находится на вершинах продаж. Не слишком ли много эти наиприятнейшие люди берут на себя?
Теперь пришло время усмехаться Стефану. Он до сих пор не верил в то, что говорили эти двое.
– Говорят, что несколько предприятий в Америке, Индии и Австралии потерпели крах, – «мышь» вскинул брови и пьяным мутным взглядом посмотрел на Бергера-старшего. Он был уже далеко не трезв и, казалось, держался на ногах лишь чудом. Наверное, это был директор какого-нибудь непопулярного журнальчика или желтой газетенки – Филиппу они всегда представлялись так.
– Хм… И все же, я считаю, что это не доказательство. Давайте сначала подождем, а там уже и посмотрим. – Стефан с таким же спокойным видом пожал плечами, его собеседник уже открыл рот, чтобы что-то произнести в ответ, но тут на плечо Филиппа легла чья-то рука.
Юноша медленно повернулся, смутно надеясь, что это, наконец, пришел Дима, но где-то в глубине сознания понимая, что Дмитрий скорее поцеловал бы его в щеку или осторожно коснулся руки. Его наблюдения не подвели – за его спиной действительно стоял всего лишь Ник с компанией в виде Дениса и Кирилла. Эти трое всегда были вместе и вечно строили кому-нибудь приколы, так что при них всегда стоило быть настороже. Правда, насколько Филипп понимал, друзьями они не были. Всего лишь товарищи, как говориться, по стебу.
– Чего такие красивые и одни стоим? – гоготнул Ник, убедившись, что его заметили, и убрав руку с плеча Филиппа. Денис лишь хихикнул, а Кирилл с улыбкой покачал головой.
– А вы, как я посмотрю, не скучаете? Девушек подцепить не можете, так почему бы вам друг с другом встречаться не начать? Из вас получилось бы отличное… Трио. – Филипп хмыкнул, оставшись недовольным своей шуткой – когда он волновался, шутить казалось невозможным. – А почему бы и нет? Авось и успокоились бы с этими вашими тупыми приколами.
– Ты нас по себе-то не ровняй, – наклонил голову уже Денис, с вызовом глядя на Фила. – То, что ты голубой еще не делает нас подобными тебе. Чтобы хотеть парня, это ж каким извращенцем надо быть? – парень поморщился и высунул язык с омерзением делая вид, что блюет. Ник, довольный своим товарищем, гордо поднял голову.
– Я не голубой. – спокойно ответил ему Филипп и понял, что это было самое глупое, что вообще можно бы было сказать в подобной ситуации. Ой, сейчас начнется…
Гомосексуальные отношения давно уже вошли в жизнь современного общества, лишь в некоторых случаях вызывая неодобрение. Это как в середине двадцатого века рок-н-ролл вызывал неодобрение, но потом все всё же привыкли.
– А какой? Темно-синий? – вновь возник Ник, но на Фила это не произвело никакой реакции. Он только буркнул что-то вроде «Да хоть серо-буро-малиновый в крапинку» и грубо отодвинул однокурсника в сторону, заметив вдалеке знакомую и родную фигурку Дмитрия.
Он стоял около входа в красивом черном костюме и под руку держал Джулию в роскошном пурпурном платье, которое очень хорошо подчеркивало её в меру худенькую фигурку. Вообще-то в действительность Джулию звали по-простому – Юля, но английский манер всегда так нравился девушке, что она даже постоянно хотела сходить в паспортный стол, чтобы окончательно поменять имя на полюбившееся ей. Заметив идущего к ней Филиппа, Джу приветливо помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй, а после сама поспешила к нему навстречу, цокая каблуками по полу и таща за собой вялого Дмитрия. Тот не сразу заметил Фила.
– Приве-е-ет! – радостно протянула девушка, наконец-то оказавшись рядом с Филиппом и по-дружески чмокнув его в щеку. Тот лишь едва заметно улыбнулся Дмитрию и поморщился от поцелуя. Его всегда раздражали подобные женские штучки, когда после этого на щеке еще и оставался след от какого-нибудь блеска или помады, которую можно было стереть только, видимо, содрав вместе с кожей.
– Ага, здравствуй. – уныло отозвался Филипп и скромно взял Дмитрия за руку, мгновенно сплетая пальцы в плотный замочек. Джу вскинула бровь, посмотрев на все это, и, отцепившись от Димы, шагнула назад, любуясь на эту парочку. Ей всегда доставляло удовольствие видеть их вдвоем – такого властного и уверенного в себе Филиппа и такого зажатого, скромного, улыбающегося и похожего на растрепанного воробья Диму. Но она отлично понимала, кто в этих отношениях является «девушкой» и ей всегда казалось это странным. Неужто ледяной красавец и правда такой гибкий и мягкий? Или это он так только со своим «мальчиком»..?
Вообще-то Джу вообще была очень необычной девушкой. Можно даже сказать, крайне необычной. Что-то в ней было такое, что цепляло людей, притягивало к себе и в то же время отталкивало, как и холодность Филиппа. Казалось, что даже если девушка бы оказалось по шею в грязи, то все равно выглядела бы легко и неотразимо, гордо задирая голову вверх. Но вместе со всей своей внешней хрупкостью, Джу запросто могла врезать какому-нибудь сильному верзиле в глаз, и ни один нерв на её лице не дернулся бы. Абсолютно дикое сочетание, но такое дешевое, как казалось Дмитрию. У него всегда было обыкновение сравнивать людей с вещами, так и в этот раз. Филиппа он всегда сравнивал с энциклопедическим словарем – в нем было много всего, в том числе и очень непонятного, какие-то истории, которые можно было с удовольствием почитать, рассказы, знания, вот только на самом словаре висел замок, Дмитрий же постоянно бился, подбирая к нему ключи; а Джулия в представлении Димы имела форму карманной книжечки с какими-нибудь анекдотами и пошленькими картинками внутри. Вроде бы и выкинуть можно, но что-то в ней было такое… Привлекательное. А, может, просто те самые картиночки сошли бы за шедевры мирового уровня?
Джу продолжала что-то болтать, рассказывая о том, как они с Дмитрием добирались, как ждали такси, как она, кажется, поколотила таксиста туфлей за то, что тот не туда свернул… А Филипп с улыбкой смотрел на Дмитрия. Наверное, он все-таки соскучился по нему и сейчас ощущал себя счастливым, держа того за руку.
– Извини, что так долго. – виновато и тихо произнес Дмитрий, не желая прерывать эмоциональный рассказ девушки и зная, что это будет себе дороже.
– Ничего страшного. – пожал плечами Филипп, стараясь изобразить на лице безмятежность, но по расползающейся улыбке на лице Дмитрия понимая, что получается не очень.
– Еще скажи, что не успел соскучиться. – тихо рассмеялся Дима, до боли вдруг сжимая руку Филиппа, но тут же переставая давить. Это была обычная игра.
– Не успел, - покачал головой Фил. – And all I loved, I loved alone.*
– Ну и чего вы встали, как истуканы?! – громко и возмущенно произнесла Джу, видимо, заметившая, что её совершенно не слушают. – У нас целая ночь веселья, так чего мы стоим?! Ну же-е, ну же-е, идем!
И не дожидаясь согласия парней, уверенно пошла в самую толпу, по пути здороваясь с какими-то знакомыми девушками и юношами. Филипп и Дмитрий одновременно взглянули друг на друга и, поняв, что ночка предстоит действительно веселая, уверенно шагнули в это светское веселье, держась за руки и празднуя свою последнюю ночь…
***
Утром следующего дня Ариадна проснулась от дикой головной боли и удара по столу. В соседнем кабинете послышался какой-то шум, еще три удара чего-то тяжелого об пол, шелест бумаг и тихое завывание мужа. Она встала, свесив ноги с кровати и запихнув их в мохнатые теплые тапочки, запахнулась в халат и осторожно заглянула в щель между дверью и стенкой.
Её муж, состоятельный мужчина, не сильно отличающийся красотой, сидел на своем кресле и беззвучно рыдал. Его лицо выглядело красным, как помидор, повсюду были разбросаны какие-то документы, ковер испачкан разлитыми чернилами, а сама чернильница разбита вдребезги. Ариадна устало вздохнула. В последнее время её мужа начали преследовать ужасные неудачи. Она легко толкнула дверь ногой, и та податливо открылась, пропуская женщину в кабинет.
– Ариадна, мы разорены! – увидев её, тут же воскликнул муж. Та лишь подошла ближе и обняла его, прижимая голову к своей груди. Еще только вчера, казалось, нет никого счастливее её мужа и вот, он уже сидит на кресле и, опустив голову, воет, что компания разорилась.
– Не может быть. – она заботливо поцеловала его в макушку и мягко погладила по волосам.
– Но это правда! – вновь воскликнул он, начиная успокаиваться. – Сегодня пришли отчеты. Наши доходы сократились на восемьдесят процентов! Ты понимаешь, что это значит?! С нами только за утро отказались работать больше половины поставщиков, наши рабочие один за другим подают заявления на увольнения, требуя им выдать зарплату перед этим!
Он вновь тихо разрыдался, спрятав свое лицо в женский халат. Ему сейчас было все равно, что могла подумать о нем Ариадна. Единственное, что у него было, то, чем так дорожил покойный отец – его компания, разорена, уничтожена, сожрана!
– Это все конкуренты! Я знал, что рано или поздно они покусятся на мой лакомый кусочек! Но почему именно сейчас?! В тот момент, когда я наконец почувствовал, что могу стоять на вершине, меня свергают, меня топчут ногами, втаптывая в грязь, меня ненавидят!..
Ариадна покачала головой. Она была женщиной умной, поэтому предпочла промолчать. Когда человеку плохо, ему надо сначала дать выговориться и тогда уже лезть с утешениями.
– Да я их..! Я..! – гневно захлебывался в собственных слезах бывший директор, но вдруг остановился, прекратив все свои рыдания и на секунду замерев. Ариадна, даже испугавшись, глянула на него. На лице её мужа медленно расползалась улыбка. В голове женщины на мгновение появилась мысль о том, что она даже не знает телефона психиатрической лечебницы, но Ариадна мгновенно её отогнала. Нет, её муж вовсе не сумасшедший.
– Я же их растопчу. – вдруг спокойно произнес он. В его глазах появился совершенно безумный блеск, с каким обычный человек, захлебываясь в слюнях, утверждает, что он – Наполеон.
– И каким же образом? – спросила изумленная Ариадна.
– Пусть это останется моей тайной, – он улыбался как сытый кот, только что поймавший и съевший большую, толстую мышь. – Сейчас же скажи этому дворецкому Михаилу, чтобы подал машину! А за время нашего отсутствия собрал адреса и телефоны всех тех, кого я ему назову! Собирайся, мы едем в больницу…!
*цитата Аллана Эдгара По. "И все, что я любил, я любил в одиночестве".