Хочу Лето. желательно, Джареда.
Автор: самоубейся (ficbook.net/authors/%D1%81%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D1...)
Бета: ворд и я собственной персоной.
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Филипп/Финикс и еще полчища карт из колоды.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Экшн (action), Ангст, Даркфик, Детектив, Драма, Злобный автор, Гет, Философия, POV, Психология, Романтика, Повседневность, Фантастика, Слэш (яой)
Предупреждения: Нецензурная лексика, Смерть персонажа, Смена пола (gender switch)
Размер: планируется Макси, написано 39 страниц
Кол-во частей: 6
Статус: в процессе написания
Описание: В жизни Филиппа и Финикса все шло своим чередом: универ, алкоголь, секс. Обычная повседневность студентов, казалось, будет продолжаться вечность, но это предположение оказалось фальшивым. В один день все изменилось, когда свершилось два поцелуя, когда началась игра в карты. Теперь они - два Короля. Вот только каждый из них думает, что второй мучается, тогда как они главные соперники в этой партии не на жизнь, а на смерть. Но кто это затеял? Для чего? Зачем? И что будет в конце?...
Посвящение: Маше. Спасибо, что когда-то вдохновляла меня на все те произведения, что я написала.
Публикация на других ресурсах: Не разрешаю... Где надо, там опубликовано.
Примечания автора: Арт, подобранный автором и похожий на главных героев Филиппа и Финикса - static.diary.ru/userdir/1/8/6/0/1860277/6509272...

Второй ход: Два поцелуя.


Вот она — идиллия. После трех пар, мы, наконец, выбрались и сидели в кафе, недалеко от универа. Хотя, выбрались — это громко сказано. Я просто нагло вытащил моего ненаглядного из универа и привел сюда, в маленькое кафе совсем неподалеку, так как мой желудок просто панически требовал хотя бы кружечку кофе. Филипп сначала недовольно пофыркал, но позже подозвал к себе официантку и даже сделал заказ, что, как минимум означало то, что он не имеет ничего против того, чтобы тут ненадолго остаться.
Я радостно улыбался и наблюдал за тем, как Фил пьет горячий фруктовый чай, заедая его белым шоколадом, и презренно рассматривает сидящих рядом людей. Он всегда так смотрел на окружающих, но после занятий мистера Кэри его отношение к миру становилось слишком явным.
— Знаешь, что меня в нем больше всего раздражает? — спросил он внезапно, откусывая кусок шоколада.
— Ну и что же?
— Его манера говорить, — тут он замолчал, но заметив мой недопонимающий взгляд, начал пояснять. — Вот бывает так, что не нравятся какие-то слова. Неважно, кто их говорит, зачем... Просто не нравится. А есть слова, которые становятся мерзкими и противными, после того, как их произнес кто-то. Будто бы их пожевали, исковеркали и выплюнули. А от произношения этого толстого урода меня просто тошнит! Слово «чувство», он произносит как «чюйвство», от чего то кажется каким-то пошлым, изгаженным. И почему именно он ведет у нас литературу? Пф-ф...
Фил вновь отпил горячего чая из кружки, и я понял, что объяснения кончились. Вообще-то да, я согласен с ним, Филипп почти всегда оказывается предельно прав в вещах, касающихся истиной человеческой натуры и её недостатков.
— Ты сейчас куда? — спросил я и глотнул своего кофе.
— Как куда? Домой, конечно. Как всегда.
«Домом» называлась моя комната в общежитии. Каждый день он приходил ко мне утром, будил меня, шел со мной на занятия, а после них, шел ко мне, вне зависимости от того, пойду ли я ним и буду ли присутствовать у себя. — Ладно, я задержусь немного. Мне надо обсудить кое-что с моим руководителем. Это долго, так что не жди, иди один. Филипп улыбнулся и, бережно потрепав меня по волосам, вышел из кафе. Что на него нашло такое? Прилив нежности? Нет, меня просто не покидает, чувство, что что-то сегодня будет. Что-то обязательно будет.


***


«Что за поведение?» — одергиваешь ты сам себя и мысленно ругаешь за такую слабость. До сих пор не можешь признаться даже самому себе, что слишком привязался к этому мальчишке с золотистыми глазами, похожему на воробья. Нет, привязываться к таким несовершенным существам, как люди — это слишком низко.
Тихо шепчешь одними губами «Фини...» и почему-то не можешь успокоиться. Какое-то странное чувство волнения, сковывающее мышцы и просто вопящее, чтобы ты повернулся и прибежал к нему, туда, в кафе. До странности человеческий жест, который тебе так непривычен — вдруг кутаешься в плащ, замечая, как на самом деле на улице холодно. Будто бы все это время тебя согревало его присутствие, а сейчас, оказавшись в одиночку на улице, ты ощущаешь себя голым, замерзая в толпе.
Подходишь к ближайшей машине такси на обочине дороги. Вежливо стучишься пальцем в стекло, пробуждая усталого водителя. Тот резко вскакивает, пытаясь поймать падающую фуражку, но его попытки оказываются бесполезны. Дурак. Ты ухмыляешься, но уже через пару мгновений твое лицо вновь принимает серьезное и безразличное выражение — ты должен держать себя в руках.
— Вам куда? — стекло медленно скользит вниз, и водитель приветливо улыбаясь, смотрит на тебя пьяными глазами. Морщишься, замечая ниточку слюны из уголка его губ, но других машин поблизости нет. Что же, придется, довольствоваться этой. Диктуешь адрес, вызубренный наизусть, как тебе кажется, открываешь скрипучую дверь, садишься на мягкое сидение впереди. Запах перегара ударяет тебе в нос, и ты, извлекая из кармана пачку вишневых и таких мерзких «Black Stones», закуриваешь, но сигарета выпадает из окоченевших пальцев и, падая, оставляет темный след на обивке сидения. Удивляешься, и когда только успел замерзнуть? Оглядываешься на шофера — не заметил ли? Нет, кажется, он полностью поглощен музыкой, играющей из шипящей магнитолы. Вытягиваешь еще одну сигарету, вновь закуривая. Расслабляешься, но лишь ненадолго.
Вот уже и дом, который тебе нужен. Расплачиваешься с водителем, небрежно кидая «Сдачи не надо». Выходишь на свежий воздух, быстрыми шагами доходя до спасительного тепла дома и тревожно оглядываясь, как вор. Поднимаешься на нужный этаж, вставляешь ключ в замочную скважину. Не поворачивается. Пытаешься еще и еще, наконец, просто со злости толкаешь дверь и вваливаешься в открытую комнату, чуть не падая, но, в конце концов, сохраняя равновесие. Удивляешься, точно помня, что Финикс закрывал её перед тем, как идти в университет и только тут замечаешь аккуратные женские сапожки на огромном каблуке в стороне. Поднимаешь взгляд на старое кресло.
— И что ты здесь забыла, дитя стервятника? — шипишь ты с нескрываемым недовольством.
И с этим персонажем испорченные отношения. Мысленно ухмыляешься, подмечая тот факт, что являешься неприятным для слишком большого количества людей. Неприятным взаимно.
На лице девушки появляется усмешка, которая выглядит, как минимум, неуместно на столь ангельском личике.
— Ничего особенного. Шла мимо, решила в гости зайти, коньячка попить, конфеток покушать. А ты против, Фили? — с насмешкой в голосе сладко воркует девушка.
Кейт всегда доставляло особое удовольствие бесить тебя, и ты это прекрасно понимал. Она знала о тебе, кажется, все и гораздо больше. Все подводные камни в душе, все шероховатости, все больные места. Вечные уколы в твой адрес, ваши вечные ссоры. Иногда, наблюдая за ней, за её поведением, у тебя появлялось желание врезать ей в челюсть, несмотря на то, что она девушка. Но на то она и девушка. Это желание пропадало мгновенно, после того, как Кейт начинала смотреть на тебя обиженным взглядом и строить глазки. Перед её обаянием мало кто мог устоять. Кукольное личико, голубые глаза, волосы, как будто, из молочного шоколада. Да и мозгов было хоть отбавляй. Ну и плевать, что таких вот девушек сейчас пол Лондона ходит, еще ни одна из них, не считая Кейт, не смогла так быстро втереться к тебе в доверие, в доверие к твоему Финиксу. Между вами была странная, но до ужаса теплая любовь, как у старшего брата и младшей сестры, вечно дерущихся за любимые игрушки, ругающихся, а, в конце концов, мирящихся и идущих на кухню распивать коньяк. Она могла завалиться сюда в любое время дня и ночи, чтобы списать конспект, предложить Финиксу вместе написать доклад или просто на чашечку чая, поговорить, но сейчас её присутствие почему-то действовало тебе на нервы. — Нет, — натягивая маску равнодушия, отвечаешь ты. — Финикс задержится, так что можешь свалить и подождать на улице, быстрее дождешься.
— А где же хваленое уважение к девушкам от Филиппа Гротерта? — все тем же приторно-сладким голосом спрашивает она, чем неимоверно тебя раздражает.
— Ты же сама сказала: к девушкам, а не к стервам, вроде тебя.
— Ой-ой, наш Фили завелся не по-детски! Держите меня тридцать человек, сейчас свалюсь в обморок! — парировала Кейт. — Но, вообще-то, я не к нему. Я именно к тебе.
Фыркаешь в ответ. Сказать, что фраза девушки тебя удивила — ничего не сказать. Она, скорее, даже напугала. К тебе слишком давно никто не приходил. Мир в тебе не нуждается, Филипп, а ты привык. Разуваешься, снимаешь плащ, словно и не обращаешь внимания. Такое наигранное безразличие.
— Может, хватит, а? Разыграл тут театр одного актера, работающего на невидимую публику. Детский сад, ей богу, — устало произносит Кейт.
Вздыхаешь. Сдаешься, давая волю любопытству, и устремляешь на неё пустой взгляд.
— Ладно. Что тебе вдруг от меня понадобилось? Нервов лишних нет, печень тоже пока поберегу. Выкладывай и вали.
— Как грубо, — морщится девушка, поднимается с кресла и в мгновение ока оказывается совсем близко. Вдруг замечаешь, что в этой тишине различаешь удары своего сердца, которые от чего-то становятся быстрее. Её горячее дыхание на твоей шее, но что она делает? Почему-то совсем не хочется её отталкивать, отдаваясь воле случая, воле этого момента. Ты видишь её тонкие бледно-розовые губы, покрытые блеском, её голубые глаза, будто зная наперед, что она хочет сделать, готовый отстраниться, но она медлит. Задаешься, вопросом «почему?» и чувствуешь, как сам от этого желания облизываешь губы. Конечно, от неё не укрывается такой до очевидного простой жест, она улыбается уголками губ и продолжает лишь смотреть на тебя. Выдыхаешь, немного прикрывая глаза. Протягиваешь руку и тыльной стороной ладони касаешься её нежной щеки, наблюдая, как она, будто кошка, начинает легко об неё тереться, что доставляет тебе удовольствие. Мягко берешь девушку за подбородок и притягиваешь к себе, целуя в губы. До конца не понимая, приобнимаешь за талию, но она непринужденно отстраняется, серьезно смотря на тебя. Гладишь её по волосам, она ласково кладет свою руку на твою, качая головой. — Прости... — шепчет одними губами и щурит глаза.
«За что?» — хочешь уточнить, но ноги, словно чужие, подкашиваются, и ты плавно оседаешь на пол. Тело тебя больше не слушается. Где-то в глубине сознания зарождается маленький огонек панического ужаса, но тут же гаснет, убаюканный.
— Это не смерть, не бойся, — Кейт наклоняется к тебе и шепчет на ухо, чтобы ты её услышал. — Просто наркотик, который ты имел неосторожность принять, поцеловав меня. Так было нужно. В игре еще не хватает нескольких карт. А теперь спи...
Невольно слушаешься её приказа, обвиняя себя в глупости, но постепенно засыпаешь. «Прости меня, Финикс...».


***


— ...смею вас огорчить, молодой человек, с этим докладом у вас даже нет шанса победить на научной конференции! — строго отчитывал меня лектор, прочитав то, что я строчил ночами всю прошлую неделю. — А теперь, свободны. Я не буду с вами разговаривать, пока не увижу четкого введения, четкой теоритической части, четкого исследования и не менее четкого окончания. Надеюсь, следующая наша встреча будет более приятна и продуктивна как для меня, так и для вас. До свидания.
Я вышел из аудитории и побрел по тихим коридорам университета. Обидно? Не то слово! Как будто плевок в душу, когда стараешься, делаешь, представляешь, как увидишь в глазах человека восхищение тобой, а в итоге оказывается, что ты, на самом деле, ничтожество, а то, что ты делал — не стоит ни гроша. Я со злости пнул ни в чем не повинную мусорку, та пошатнулась, опасливо угрожая упасть, но устояла. Плюнув на неё, я пошел к выходу, накидывая по пути свою черную куртку. Учиться, работать... Тьфу! Да кому это нужно? Детки богатеньких родителей в любом случае пробьются в верхи, а остальные вне зависимости от того, какое имеют образование, останутся в низах. Корочки дипломов, аттестаты об образовании... Рамки, которые люди сами несправедливо расставили. Даже домой идти как-то расхотелось в таком паршивом настроении. Я всегда был не из тех людей, которые живут по принципу «Тебе плохо? Сделай другому еще хуже!», считая, что свои проблемы надо решать самостоятельно, так как возникают они только по собственной вине. Мрачно выйдя из университета, я спокойным шагом направился в то самое кафе, в котором мы сидели около часа назад. Потом скажу Филиппу, что задержали с докладом, ничего, не сдохнет от волнения. Обстановка в марокканском стиле, завораживающая музыка, симпатичные официантки. Я не замечал всего этого, когда Фил был рядом, но когда его не было, оно все меня и не привлекало.
Я прошел мимо некоторых столиков, за которыми сидели люди, о чем-то так умильно разговаривая, и сел у самого окна.
— Что будете заказывать? — мгновенно подбежала ко мне официантка в короткой юбочке и беленьком фартучке, держа в одной руке поднос и подавая меню. Её каштановые волосы были сзади убраны в пышный хвост, длинная челка сбоку подхвачена невидимками, а на голове красовался белый чепчик, чем-то напоминающий корону. Прямо хоть сейчас катану в руки и в аниме, спасать мир!
— Нет, ничего, только кофе, — опомнившись, сказал я как можно более дружелюбно, но официантка нахмурилась и посмотрела на книжицу с пестрящими страницами и замысловатыми названиями блюд, которую только что подала мне.
— Но у нас очень много разных видов кофе! — с некоторым возмущением начала она. — Есть экспрессо, капучино белый и черный, латте, мокко, американо, ка-
— Спасибо-спасибо, я уже понял, что ассортимент в кафе просто высший класс, — улыбнулся я. — А что предпочли бы лично вы?
Честно говоря, мне было просто очень лень вдумываться в эти названия и выбирать, что лучше — крепкий кофе с тремя ложечками сахара или кофе со взбитыми сливками. Конечно, со взбитыми сливками лучше, а если еще и с сахаром, так вообще вкуснотища, но сейчас моя голова и все мыслительные процессы были заняты немного другим, вовсе не задумываясь о вкусовых предпочтениях.
— Хм... — на лице девушки появилось выражение глубокой задумчивости. — Я бы выбрала мокко, так как он так вкусно пахнет шоколадом, а еще его дополняют свежими взбитыми сливками и молоком. Кошмар девушки на диете, в общем-то.
Она улыбнулась как-то натянуто, будто бы и являлась той самой «девушкой на диете». Хотя, кто знает. Возможно, так оно и было.
— Полностью полагаюсь на ваш вкус, — подавая меню обратно, произнес я. — Один мокко, пожалуйста.
— Хороший выбор, — подмигнула мне девушка, забрала меню и назвала цену, которая явно было выше среднего. Ничего не поделаешь. Совсем скоро девушка вновь вернулась с кружкой кофе на подносе и, поставив его на стол передо мной, убежала обслуживать других клиентов, которых, кстати говоря, было много. Я принюхался, отпил горячего напитка и на несколько секунд прикрыл глаза, ощущая, как его тепло распространяется по телу. Непередаваемое ощущение какого-то легкого спокойствия, витающий аромат кофе и сдержанное удовлетворение. Блаженно улыбнувшись самому себе, я поставил кружку обратно на стол, наслаждаясь этим чувством, которое посещало меня не так уж и часто.
— Простите, вы Финикс Аронофски? — раздался голос слева от меня, прерывая все мои вялотекущие мысли.
Я вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Рядом с моим столиком стоял парень лет девятнадцати на вид. Черные, как смог, волосы, очки в изящной оправе, ярко-голубые глаза, был одет в бордовый плащ чуть выше колен, в руке держал небольшой дипломат. Я судорожно мысленно перебирал всех моих знакомых, начиная с начальной школы, пытаясь вспомнить, кто сейчас находился передо мной.
— Да, это я, — неуверенно кивнул я, так и не вспомнив никого, кто бы мог это быть. — А вы чего-то от меня хотели?
— Нет-нет... То есть, да, хотел бы, но... Не могли бы вы уделить мне около часа своего времени? — робко спросил он. Было видно, что парень нервничает.
— Час? Да я с радостью, но зачем?
— Понимаете... Мое имя Кристофер Финчер, я состою в университетской газете. Мне было поручено задание взять интервью у того самого, одаренного студента, что в этом году пишет доклад на научную конференцию... Понимаете? — он взглянул на меня с какой-то детской жалостью и затравленностью. Пареньку явно не хватало самоуверенности.
— Одаренный студент, — я фыркнул и рассмеялся. — Я все понимаю и готов дать вам интервью, но я сомневаюсь, что стоит писать обо мне в газете... Научная конференция — не такое уж и важное событие...
— Что вы! — он удивленно посмотрел на меня. — Да на неё мечтает попасть каждый, кто хоть чуть-чуть заботится о своей успеваемости! Это же так почетно!
— Хорошо, пусть будет так, — успокоил я юношу. — А общаться мы будем прямо тут?
— Нет, ни в коем случае, — обеспокоенно покачал он головой. — Тут неподалеку есть место куда спокойнее этого балагана... Пройдемте, если вы не против? Я могу даже подвезти, у меня машина и...
— Хорошо, — прервав его, я застегнул куртку, оставил на столе деньги за кофе, подхватил свой дипломат и направился к выходу. Кристофер поспешил за мной.
На улице шел мерзкий, холодный дождь, от которого хотелось укрыться под зонтик, но Кристофер кивнул мне на машину вишневого цвета, припаркованную совсем недалеко на обочине. Дойдя до машины и сев на приветливо предложенное переднее сидение, я как-то даже немного успокоился, будто бы этот дождь был причиной моего странного предчувствия чего-то, которое появилось еще утром, и сейчас, спрятавшись от дождя, я ощутил себя в безопасности. Кристофер завел мотор и тихо тронулся с места. За окнами замелькали дома, неоновые вывески магазинов, усталые люди под цветастыми зонтами, деревья с редкими коричневыми листьями. Совсем скоро, буквально со дня на день пойдет снег, который за пару дней скроет всю эту невзрачную суету под своим белоснежным одеялом. А там уже и Рождество близко. Подарки от близких, детский смех на улицах, поцелуи под омелой и какой-то еле слышный звон бубенчиков... И Филипп рядом. Тем временем, улицы становились все уже и грязнее, мелькали какие-то совершенно незнакомые кварталы. Куда мы едем? Чем дальше мы отдалялись от центра города, тем больше нарастало мое беспокойство.
— Вот и приехали... — произнес Кристофер, останавливаясь у какого-то безликого и совершенно непримечательного здания, похожего на завод.
— Что это за место? — выходя и оглядываясь, спросил я.
— Это... Можно сказать, место рождения всех газет в нашем университете, — смущенно улыбнулся Кристофер, подходя ко мне и легко касаясь моей руки. Невесомое прикосновение и я ощущаю, как дрожат его руки. — Ты замерз? — Нет, ничего особенного, просто...
Прервав на полуслове, я взял его руку в свои и поднес к губам, выдыхая теплый воздух. Кристофер мягко улыбнулся и, покраснев, шагнул ко мне еще ближе.
Опустил руку, смотря мне в глаза. Ярко-ярко голубые даже за линзами очков. Таких я никогда ни у кого не замечал.
— Прости... — вдруг прошептал он и уветливо прильнул к моим губам. Неумелый поцелуй, после которого он медленно и будто бы нехотя отстранился.
— Простить за... — не успев договорить «что?», я вдруг понял, что мое тело стало... Чужим? Я упал на снег, пытаясь ухватиться за крохи сознания, но чувствуя, что мои попытки бесплодны.
— Прости за то, что поступаю так... Это только игра, — зачем-то ответил он, наклоняясь ко мне. «Хорошо, я прощаю тебя», — мысленно ответил ему я, смотря в глаза, и выпал из этого мира.


Третий ход: Цена жизни.

Берега укутались снегами, дни ноября сложились в журавля.
Он улетел, исчез за облаками, а утром стали белыми поля.
Пришла зима, все это как всегда, но может неспроста, да может неспроста.
Сегодня первый белый день... Давай начнем все с чистого листа!
(Lumen — Назови мне свое имя)


Бывают такие люди, которые кажутся вовсе не людьми, а чудовищами воплоти. Дело далеко не во внешности, что вы, она тут вообще играет второстепенную роль. Характер — вот что действительно важно. Двойное дно. С первого взгляда вроде бы душа компании, со всеми приветливый, общительный, обаятельный, у него много друзей-знакомых, он один из самых востребованных людей в обществе. Но вот что кроется под этим мастерски-наигранным поведением? Там лишь гниль, мерзкий осадок приятных воспоминаний совсем в ином свете. Копилка самого плохого о людях, то, что они хотели бы, наверное, скрыть и никогда больше не вспоминать. Ужасные, неприятные, слишком личные воспоминания. То, что было не принято выставлять на публику и вообще кому-либо показывать и рассказывать. Но самым опасным всегда было то, что «чудовища» знали моменты, когда можно было использовать ту самую копилочку себе на пользу...
Этим унылым февральским утром Льюис проснулся не в настроении. Не то чтобы что-то случилось, просто занять себя было нечем. По телевизору опять показывали какую-то муть, от интернета и компьютера в общем парень откровенно устал, прогулка по слякоти и неприятным лужам ему не прельщала, как и поход в универ, и от этого ему становилось еще грустнее. Побродив по дому как приведение, умывшись, причесавшись и переодевшись (парень просто не мог себе представить, как можно ходить по дому непричесанным, да еще и в пижаме), Льюис не придумал ничего лучше, чем просто завалиться на кровать и подумать о «делах этого никчемного мира», а, проще говоря, покурить. Но стоило ему только лечь на кровать, достать сигарету из пачки и, зажав в зубах, поднести к ней зажигалку, как со стола раздался ужасный писк мобильного телефона. Вот так всегда бывает по закону подлости, что бы ты ни делал, как бы ни маялся со скуки, телефон зазвонит ровно тогда, когда ты только найдешь себе занятие и войдешь во вкус.
Льюис, матерясь, неторопливо встал с кровати и потянулся за телефоном, выплюнув сигарету изо рта на пол. Ну и пусть валяется. Телефон безустанно вибрировал, пищал и требовал, чтобы кто-нибудь уже, наконец, нажал кнопочку вызова. Льюис же, словно дразня эту неодушевленную пикалку, делал все крайне медленно. Он посмотрел на сенсорный дисплей, на котором приветливо мигало знакомое имя «Ева». Девушка звонила не так часто, обычно отделываясь короткими смс-сообщениями, а значит, что случилось что-то интересное или... Или она просто хочет чего-то такого, что мог сделать только он.
— Алло, Лью? — раздалось из трубки, после того, как он поднес трубку к уху и нажал кнопку приема вызова, и рядом с телефоном появился маленький голографический экран, на котором было видно миловидную девушку с черным каре, карими глазами и невообразимо длинными ногтями (Льюиса всегда удивляло, как она с ними управляется?). Что еще можно было бы ожидать от модели телефона, которая еще только находится в разработке и поступит в продажу за бешеные деньги только лет через пять. Что ж, Льюис, как и Ева, мог себе такое позволить даже сейчас. Однако девушка все же предпочитала не включать видеосвязь в общественных местах, в отличие от Льюиса, который включал её всегда.
— Милая, я все понимаю, но посылать мне смс в четыре часа ночи с ехидным пожеланием спокойной ночи было не лучшей идеей, — сразу начал Лью, картинно зевая и не признаваясь, что смс он прочитал только утром.
— А что не так? — надула губки девушка. — Я же из самых лучших побуждений...
Льюис улыбнулся, наблюдая за девушкой.
— Обычные люди в это время спят, — подметил парень. — Только вы, студенты и тусовщики, блин, выебываетесь вечно, днем спите. Может вы вампиры, а?
— А ты не знал?! — изобразила удивление Ева. — Так вот, я открыла тебе страшную тайну всех, как ты выразился, студентов и тусовщиков. Эх, ты...
— Эх, я... — подражая девушке, вздохнул Льюис и продолжил уже серьезным тоном, — Ты что-то хотела, Ев?
Девушка на мгновение задумалась, припоминая, зачем она вообще звонит, и посмотрела куда-то вверх. И тут же в глазах Евы появились маленькие искорки, означавшие, что новость, которую она вспомнила, была очень волнительная даже для самой девушки, и это стоило того, чтобы выслушать её, а не сбрасывать и сваливать все потом на «тупого мобильного оператора», как он делал всегда, когда Ева начинала делиться с ним обычными девчачьими сплетнями.
— Ты видел первокурсников? Их совсем недавно перевели к нам в корпус, — мечтательно сообщила девушка и соблазнительно провела язычком по губам, что крайне насторожило Льюиса.
— Не видел. Я не появлялся в универе с Рождества, забыла? Ну и что же такого необычного в этих первокурсниках? — усмехаясь, спросил он, особенно выделяя слово «необычного» голосом. Честно признаться, ни один из них ему уже не нравился только потому, что в глазах девушки появилось какое-то... Обожание?!
— Все, как всегда, но есть среди них парочка белых ворон... — вскинула бровь Ева и таинственно улыбнулась. — И имена у этих «белых ворон» созвучны: Филипп и Финикс.
— Так это еще и два парня, — внезапно рассмеялся Льюис. — Почему они должны меня заинтересовать? Я не педик, извини, Ев.
Девушка устало выдохнула, будто бы устала объяснять что-то интересное маленькому ребенку. Льюис нахмурился — ему не нравилось такое поведение любимой.
— Я не говорю, что они должны заинтересовать тебя в плане любовников. Просто они очень неплохие парни. Очень, — выделив голосов последнее слово, девушка замолчала, поджав губы. Повторять она не собиралась, и если и сейчас Льюис ничего не поймет, она просто психанет и отключится, обидевшись как минимум на неделю. Такой уж был её вздорный, крайне нетерпеливый и очень паршивый характер.
— Вот как... — протянул Льюис, распознав в интонациях девушки потайной смысл, и на его губах заиграла обворожительнейшая из улыбок, но лишь единицы знали, что эта самая улыбка не означает ничего хорошего. — Тогда ты просто обязана познакомить меня с ними.
— О, непременно! — в ответ как-то совсем по-доброму захихикала девушка, будто став совершенно другим человеком и из подколодной змеи превратившись в куклу-милашку. — Но при условии, что ты придешь сегодня на пары и сходишь со мной в кино!
Льюис удовлетворенно фыркнул. Довольная Ева выглядела до невозможного милой, так что отказывать ей не было ни смысла, ни желания.
— Договорились, жди меня, скоро буду, — кинул в трубку Льюис и, нажав красную кнопку завершения вызова, сунул телефон в карман брюк.
Сегодня обязательно будет хороший день! Но исключительно для Льюиса Хэйга.


***


Моя голова раскалывалась, будто кто-то изнутри ломал мой череп молоточком, пытаясь вырваться наружу. Я с трудом приоткрыл глаза, и мне в лицо тут же ударил яркий свет, заставивший меня вновь зажмуриться. Готов поклясться, он включился только что! Я хотел было, потереть глаза, которые так болезненно отреагировали на яркий свет, но даже дернуть рукой у меня не получилось. Что происходит?! Я попробовал еще раз и еще раз, ощущая, как что-то холодное и прочное не сжимает мои запястья. Железные кандалы?
Я, сквозь веки ощущая все тот же яркий свет, наклонил голову и снова приоткрыл глаза, пытаясь рассмотреть, что с моими руками. И, честно говоря, увиденное меня не обрадовало, точнее, даже наоборот. Я сидел на твердом, вероятно стальном кресле, у которого к ручкам были приварены железные браслеты. Именно они не давали двигаться моим рукам. С ногами же дело обстояло проще, но не настолько, чтобы по этому поводу можно было действительно радоваться. На голени каждой из ног было по точно такому же браслету, как и на руках, и от них шла, судя по виду, довольно тяжелая цепь, которая тоже была приварена к нижним ножкам кресла. А вот это уже было действительно страшно.
Внизу живота появилось неприятное ощущение нагнетающей паники. Где я нахожусь? Зачем я здесь? Что от меня нужно?! Что, черт возьми, происходит?!
— Помогите! — крикнул я первое, что пришло мне на ум, и пару раз бесполезно дернулся, пытаясь вырваться, но отлично понимая, что мои попытки бесполезны. — На помощь! Кто-нибудь! Где я?! Э-эй! Неужели я... умер?! — последнее я произнес почти шепотом.
— Ты не умер, — раздался чей-то незнакомый голос, похожий на голос какого-то древнего старика. Раздавался он из ниоткуда и будто бы ото всюду сразу.
Я затаил дыхание, вжавшись в кресло. Становилось не просто страшно, это было... жутко.
— Кто это? — с придыханием и так же тихо, как и до этого, спросил я, чувствуя, как мое сердце выбивает просто бешеные ритмы, — Кто здесь?! — крикнул я, сорвавшись на крик.
— Кричать бессмысленно, никто не услышит. Ты же знаешь, как это бывает в типичных американских ужастиках... — неторопливо произнес некто из ниоткуда все тем же спокойным старческим голосом.
— Что вам от меня надо?! — крикнул я, не обращая внимания и осматривая то место, куда я попал, но это удавалось мне едва ли. Тот огромный фонарь, находящийся от кресла на расстоянии метров трех, был направлен прямо на меня, и это слепило, лишая возможности рассмотреть хоть что-нибудь. — Сыграть с тобой в одну игру, — вновь произнес некто, и его голос, эхом отражаясь от стен, зазвучал как-то даже немного зловеще. — Финикс Аронофски, я прав?
Услышав свое имя, я вздрогнул. До этого в груди теплилась какая-то смутная надежда, что меня, возможно, с кем-то спутала какая-то мафиозная группировка и решила наказать, но сейчас все эти надежды просто рухнули. И внутри меня будто что-то оборвалось и ухнуло вниз, оставив после себя пренеприятнейшее ощущения.
— Да, это я, — тихо выдавил из себя, ощущая, как низ живота просто разрывает от неприятных ощущений.
— Значит, ошибки быть не должно... — некто закашлялся, после чего продолжил вновь. — Итак, Финикс, что бы вы отдали взамен на жизнь любимого человека?
Так резко сразу к делу? Сердце ушло в пятки, если можно так выразиться. Я почувствовал, как мои ноги и руки леденеют, понимая, к чему он клонит. Значит, мои предчувствия мне не врали...
— Что угодно. Свою жизнь, если это потребуется, — ответил я все тем же тихим и дрожащим голосом, уже мысленно прощаясь с собственной жизнью, как это всегда было в тех же американских ужастиках, но некто рассмеялся. Его смех эхом разливался по зданию так бодро и искренне, что мне почему-то представился добрый дед, окруженный маленькими внучатами и смеющийся вместе с ними над какими-нибудь приятными мелочами.
— Как же вы неосторожны, молодой человек, — произнес некто, закончив смеяться. — Жизнь всего одна и её надо беречь, но, впрочем, это достойная ставка: жизнь за жизнь. Однако я не так жесток, как могло бы показаться.
В горле будто бы застрял комок, поэтому я не смог бы ответить ему, даже если бы этот некто у меня что-нибудь спросил. Но он внезапно затих и я с удивлением и некоторым страхом начал оглядываться. От меня чего-то ждут?! Где Фил? Что за вопросы, черт возьми?!
Фонарь, стоявший напротив меня, резко выключился, и я почему-то почувствовал необычное облегчение, но, по правде говоря, чувствовал я его не долго. Справа от меня что-то замигало таким же ярким светом, явно привлекая мое внимание. Я повернулся и... Не смог нормально вздохнуть. Дыхание перехватило где-то внутри. Я умираю?! Я умираю! Черт, а ведь как глупо, я даже не заготовил фразу, что скажу напоследок... Но этот ад кончился секунды через две, хотя мне показалось, что длился он вечно. Справа, освещаемый точно таким же прожектором, сидящий в точно таком же кресле, отгороженный от меня несколькими десятками метров сидел Фил. И не шевелился. Совсем.
— Видишь его? — снова заговорил некто, на что я лишь кивнул. — А знаешь, сколько стоит его жизнь? — я покачал головой, пытаясь успокоиться. — Его жизнь стоит твоего согласия на эту игру и еще одной маленькой мелочи, пропажи которой ты и не заметишь, — ехидно произнес некто.
Я вжался руками в стальные подлокотники до такой степени, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Что я должен сделать?
— Ах, ничего особенного, — словно прочитав мои мысли, певуче ответил старик. — Ты согласен сыграть со мной в игру? Я даю тебе целую минуту на раздумье.
Где-то вдалеке загорелись маленькие цифры, отчитывающие секунды. 56... 55... 54...
— По истечению времени в его тело будет введен яд, что находиться вот в том флаконе, — продолжил некто.
Я присмотрелся к Филу. Действительно, около него стояла капельница на штативе, от которой к парню спускались две маленькие силиконовые трубочки и закреплялись на тыльных сторонах его рук. Черт! «Нам пизда!» — внезапно постучалась в мой мозг столь нелепая мысль, но я тут же отогнал её подальше. Мало того, что голова раскалывается, так еще и пристают тут всякие. 37... 36... 35...
— Ну, что же ты молчишь? Знаешь, а я не люблю ждать, — послышался противный смех, после чего какой-то электрический треск.
Я повернулся к Филу, испугавшись. Треск раздался слишком громко, и Фил дернулся, подпрыгнув на кресле, от удара током, но тут же вновь обмяк, не проявляя признаков жизни.
— Он ведь еще жив...? — поинтересовался я, боясь услышать отрицательный ответ. 24... 23... 22...
— Гхм... Я же сказал, что не настолько жесток, чтобы убивать невинных людей, так что он жив. Но жить ему остается, судя по всему, не так уж и много, — по голосу я чувствовал, как он злорадно ухмыляется, как его губы растягиваются в издевательской усмешке...
— Я согласен сыграть с вами, если с ним будет все хорошо! — собрав все свои силы и всю свою уже скопившуюся ненависть и неприязнь к этому человеку, произнес я. Таймер замер на девятой секунде до конца.
— Как я рад! — некто, кажется, рассмеялся и даже зааплодировал, — Но еще не время для игры. Сейчас я заберу у тебя то, пропажи чего ты даже не заметишь...
Я почувствовал, как из подлокотника кресла что-то острое впивается в мои вены в области запястья, и попытался вновь отдернуть руку, но браслеты, кажется, стали уже. Черт подери, что происходит?!
— Что это?! — крикнул я, стараясь вырваться.
— Это легкое снотворное, созданное с применением нано-технологий, с которым тебе будет легче перенести пропажу этого незначительного... гхм... объекта.
— Что за объект?! Что за пропажа?! Блять! — нечто острое выпрыскивало в меня какую-то непонятную дрянь, которая, кажется, обжигала вены изнутри, расползаясь по всему телу.
— Мне было нужно твое согласие и... — некто замешкался.
Та жидкость, что с бешеной скоростью распространялась по моему телу, сводила меня с ума. Хотелось орать, визжать, стонать от той боли, но что-то удерживало меня от этих проявлений слабости, как назвал бы это Фил. Боль уже распространилась с одной руки на другую, по шее и уйдя в ноги, и я уже чувствовал, как начинает жечь тело. Но если доберется до сердца, то... Меня же просто отрубит, правда? Я не выдержу всей этой боли и потеряю сознание.
— Мне нужна была твоя память, — тихо произнес некто.
Я на секунду замер, получая даже какое-то извращенное удовольствие от той дряни, что текла по моим венам. Мои воспоминания?..
Резкий укол в сердце. Как больно! Не сдерживаясь, кричу, что есть силы и оседаю на кресло, чувствуя, как перед глазами все расплывается...


***


В этом кабинете никогда не бывало тихо. Вокруг стола из орехового дерева, на котором стояли с десяток ноутбуков, подключенных к сети, всегда кто-то что-то обсуждал, сидя на мягких стульях и попивая терпкий зеленый чай, который услужливо приносил дворецкий. Повсюду были развешены известные картины художников мирового уровня, на окнах висели дорогие шелковые бордовые шторы в тон стенам, около одной из стен стояли аж четыре высоких стеллажа, у которых полки буквально ломились от того количества книг, что стояли на них, на полу был постелен по-домашнему мягкий кремовый ковер, а с потолка свисала красивейшая люстра, имитирующая стиль восемнадцатого века, когда специально для балов на таких люстрах закрепляли порядка ста свечей. Естественно в кабинете вместо огоньков свечек были вкручены лампочки, а сами свечки выполнены из какого-то особого нового сплава металла, очень похожего на воск.
Сегодня в кабинете, в котором никогда не бывало тихо, собралось множество людей, непривычное даже для помещения, которое никогда не было заброшенным даже на пару часов. По их виду было заметно, что они кого-то ждут, постоянно тихо переговариваясь между собой и, видимо, обсуждая какие-то новости. За изящной деревянной дверью, которая тоже была слегка обита бордовой тканью, послышались медленные шаги. Все разговоры в кабинете резко завершились едва ли не на полуслове. Дверь распахнулась с приятным скрипом.
— Приветствую вас, Профессор, — поклонился входящему дворецкий.
— Добрый день.
В кабинет вошел мужчина, приковавший все взгляды тех, кто был в комнате к себе. Его лицо испещряли глубокие морщины, а на голове уже не осталось ни одного волоска, который бы ни был седым. Одет Профессор был в черный костюм тройку, и этим почему-то вызывал немыслимое уважение окружающих.
— Приветствую вас, господа, — улыбнулся Профессор. Кто-то тут же подскочил к нему, желая пожать руку, кто-то вновь продолжил свои разговоры, но та гнетущая атмосфера ожидания вдруг испарилась с появлением этого старичка.
— Профессор! — вдруг окликнул мужчину кто-то, заходя в кабинет. — Что с игрой?!
В кабинете повисла мертвая тишина. Видимо, этот кто-то, который, кстати говоря, являлся директором крупной юридической конторы, задал вопрос, волновавший всех и вся. Действительно, собрание такого количества людей были не для того, чтобы попить чай и потрещать о том, у кого кошка потолстела, а у кого попугайчики умерли. Эти собрания устраивались крайне редко и только по экстренным случаям или... когда случалось нечто куда более интересное, чем какое-то происшествие.
— Игра почти началась, — спокойно ответил Профессор, в знак приветствия кивая этому мужчине в белом костюме, черной рубашке и с рубиновыми волосами, который и осмелился задать этот вопрос.
— Почти? — с интересом спросил мужчина в костюме болотного цвета, стоявший по левую руку от профессора. — Но почему только почти?
— Короли еще не встретились со своей свитой, — так же безукоризненно ответил он на второй вопрос, легонько одернув свой фрак, чем и выдал свою нервозность.
— Но, простите... — по правую руку от Профессора из толпы вышел мужчина похожий больше на крысу, нежели на человека: маленький, зажатый, в сером костюме и с оттопыренными ушами, ему не хватало только длинного розового хвоста. — Вы обещали предоставить нам список тех, кто будет принимать участие в игре. Нам бы очень не хотелось видеть каких-нибудь оборванцев на месте участников.
«Крыса» улыбнулся, хотя больше это было похоже на злобный оскал.
— О, поверьте, — мягко рассмеялся Профессор и начал что-то искать во внутреннем кармане своего фрака, — Список участников не огорчит никого из присутствующих здесь.
— Надеюсь-надеюсь, — к профессору сделал шаг крепкий мужчина лет сорока одетый в строгий костюм королевского зеленого цвета, который так сочетался с цветом его ярко-зеленых глаз. Что было странно — его длинные блондинистые волосы, заколотые сейчас в хвост, седина совсем не тронула.
— Даже вы здесь, — удивленно подметил Профессор, извлекая из кармана какой-то листок бумаги сложенный вчетверо. — Не ожидал вас здесь увидеть, но очень рад, что вы явились.
Блондин скорчил на своем лице некое подобие улыбки и протянул руку, желая взглянуть на список, но у профессора были свои планы. Он взял листок между указательным и средним пальцами и пока не желал его никому отдавать. Никто и не лез, так как знали, что себе будет дороже, сторонясь и дожидаясь того, чтобы профессор сам отдал листок.
— Я тоже рад видеть вас, — сквозь зубы прошипел зеленоглазый. — Но можно нам, наконец-то, глянуть, кто участники игры. И досье на каждого не помешало бы. Уверен, раздобыть такую информацию, как подробное досье, для такого человека, как вы — раз плюнуть.
— О, нет, досье вам не понадобиться, — улыбнулся профессор. — Вы и сами узнаете все имена. Кстати, мистер Гротерт, как поживает ваш сын?
Блондин прищурился, поняв, что профессор явно чего-то не договаривает. Но вот чего?..
— Прекрасно. Купается в деньгах.
Профессор красноречиво хмыкнул.
— А знаете, иногда дети требуют к себе больше внимания. Но вы вырастили именно такого человека, о котором мечтали — вашу копию.
Зеленоглазый с нетерпением развернул список, пробегаясь глазами по строчкам. Но сколько бы он не вчитывался, пытаясь найти хоть одну ошибку в фамилии и имени человека, который значился в списке как «Король Пик», у него не получалось...


@темы: Типатворчество, Неудачник и счастливец